Неточные совпадения
— Нет, пожалуйста, не надо спорить! Вы, Антон Петрович,
лучше расскажите про
королеву.
Рассказ Якова бесстыден, но не противен, в нем нет хвастовства, в нем нет жестокости, а звучит что-то простодушное и немножко печали. Луна в небе тоже бесстыдно гола и так же волнует, заставляя грустить о чем-то. Вспоминается только
хорошее, самое лучшее —
Королева Марго и незабвенные своею правдой стихи...
Я стал находить в нем черты
Хорошего Дела — человека, незабвенного для меня; его и
Королеву я украшал всем лучшим, что мне давали книги, им отдавал я чистейшее мое, все фантазии, порожденные чтением.
Славу женщине пели книги Тургенева, и всем, что я знал
хорошего о женщинах, я украшал памятный мне образ
Королевы; Гейне и Тургенев особенно много давали драгоценностей для этого.
Но слова вполголоса были не
лучше громко сказанных слов; моя дама жила в облаке вражды к ней, вражды, непонятной мне и мучившей меня. Викторушка рассказывал, что, возвращаясь домой после полуночи, он посмотрел в окно спальни
Королевы Марго и увидел, что она в одной рубашке сидит на кушетке, а майор, стоя на коленях, стрижет ногти на ее ногах и вытирает их губкой.
Слушая этот рев, я вспомнил
Хорошее Дело, прачку Наталью, погибшую так обидно и легко,
Королеву Марго в туче грязных сплетен, — у меня уже было что вспомнить…
Когда же всё это совсем и всем сделается вполне ясным, естественно будет людям спросить себя: «Да зачем же нам кормить и содержать всех этих королей, императоров, президентов и членов разных палат и министерств, ежели от всех их свиданий и разговоров ничего не выходит? Не
лучше ли, как говорил какой-то шутник, сделать
королеву из гуттаперчи?
— Ну, все-таки это, верно, не тот. Этот, например, как забрал себе в голову, что в Англии была
королева Елисавета, а нынче
королева Виктория, так и твердит, что «в Англии женщинам
лучше, потому что там
королевы царствуют». Сотрудники хотели его в этом разуверить, — не дается: «вы, говорит, меня подводите на смех». А «абсолютная» честность есть.
— Бросьте, Катечка, забудьте! — упрашивал Павел. — Я верю, вы горды, как испанская
королева, и прекрасно. Давайте петь!
Хорошие песни,
хорошие песни!